«Вы только посмотрите на эти спецэффекты, - рокочет Майк Ньюэлл. - Это невероятно!» Силуэт режиссера вырисовывается посреди маленького темного павильона в Pinewood Studios. Он руководит технической репетицией сцены, которую несколькими часами ранее Джемма Артертон описала нам как «поворотную». Перед ним в маленькой палатке, установленной на приподнятой платформе, жмутся друг к другу Артертон и Джейк Джилленхол. Окружившие платформу члены съемочной группы дергают за тент так, чтобы в кадре создавалось ощущение, будто убежище парочки сотрясает песчаная буря. Это, как выяснилось, и есть те самые «спецэффекты», которые так восхвалял Ньюэлл. Что-то подсказывает нам, что из бюджета в 200 с лишним миллионов долларов на это ушло не так уж много средств...
«Принц Персии: Пески времени» - приоритетный проект для Walt Disney Studios Motion Pictures. Его съемки, занявшие более четырех месяцев, большей частью проходили в горячих марокканских пустынях и горах. В самый разгар съемок было решено отодвинуть дату релиза почти на год (с июня 2009 на май этого года), благодаря чему спецэффекты удалось реализовать с большим размахом. Продюсером выступает Джерри Брукхаймер. и все заинтересованные лица надеются, что зрители примут фильм так же тепло и щедро, как трилогию «Пиратов Карибского моря». Так что нам показалось странным, когда в 2008 году, ветреным ноябрьским днем нас пригласили посмотреть на этот будущий феномен, и мы увидели съемки чего-то... гм... не столь дорогостоящего.
Однако, как и говорила Артертон, это все-таки «поворотный» момент. Она, надменная принцесса-жрица Тамина, и он, язвительный принц Дастан, умеющий лазать по стенам и вылезать из грязи в князи, - главные герои грядущего эпика про Ближний Восток VI века - держат перед собой украшенный резьбой кинжал с рубиновым эфесом, излучающий нездешний свет. Это Кинжал Времени, в рукоятке которого - упомянутые в подзаголовке фильма Пески. С чувством поведав Джилленхолу о грандиозной песчаной буре, которая сотрет жизнь с лица Земли, Артертон подчеркивает ключевое значение этого оружия. «Пока песок бежит через кинжал, - полушепчет она, - время течет вперед»...
Как уверяет нас позже Ньюэлл, роль у Кинжала не просто символическая. «Нет, Кинжал Времени - это мифический предмет, предмет поклонения, без которого не существовало бы той религии, жрицей которой является принцесса. - восторженно рассказывает он, после чего пускается в подробные объяснения, несколько искажающие наше прелставление о нем как о важном начальнике съемочной площадки. - Кинжал - это Экскалибур! Король Артур не может стать королем без Экскалибура! Кроме того, это ключ, который открывает огромный сосуд с опасными Песками - и если боги скажут "все, вы нам надоели", Пески уничтожат весь мир». И, словно вспомнив в последний момент, Ньюэлл добавляет: «Еще кинжал умеет поворачивать время вспять. Так что когда ты в абсолютно безвыходной ситуации, можешь сказать кому-нибудь: "Быстро! Жми на рубин!", и тогда будет такое "в-в-зззз", - имитирует что-то, отдаленно напоминающее звук перемагывемой пленки, - и все скажут: "Черт! Мы переместились назад во времени!"»
При всем уважении, сейчас он выглядит как 17-летний гик, а не как 67-летний режиссер, начинавший с nocтановки серий «Улицы Коронациим» в 1966 году и поздно попавший в ряды топовых кинематографистов после фильмов «Четыре свадьбы и одни похороны», «Донни Браcко», «Улыбка Моны Лизы» и «Гарри Поттер и Кубок Огня». Но это и к лучшему. Картине только на пользу такое сочетание: твердая рука, острый взгляд, громкий голос (готовы поспорить, мегафон ему никогда не требовался) и почти подростковый энтузиазм по поводу темы фильма. Возможно, именно поэтому Брукхаймер, весьма прозорливый вербовщик талантов, для своего мегабюджетного блокбастера нанял Ньюэлла с его не совсем традиционным подходом.
«Он очень разносторонний режиссер, - тихо и взвешенно говорит Брукхаймер. - Вспомните "Донни Браско": он умеет и накалять, и взвинчивать атмосферу. А "Гарри Поттер..." свидетельствует о том, что масштабное фэнтези ему тоже по плечу. Съемками он руководит прекрасно, актеры у него всегда на высоте». Сам Ньюэлл понимает, что «Гарри Поттер и Кубок Огня» был своего рода экзаменом; или, как он говорит, вентилем от крана изобилия, Я доказал, что могу снимать 130 дней подряд без перебоев и не побоюсь освоить бюджет на двести с лишним миллионов долларов. Это, без сомнения, очень важно».
Он показывает нам четыре отрывка из завершенного фильма суммарной продолжительностью в 21 минуту. По «сцене номер 29», в которой Джейк Джилленхол - превосходно чувствующий себя в роли атлета, акробата и головореза в одном лице, - горящим маслом выжигает отряд вражеских бойцов, становится ясно, что режиссер справляется с «жанром Брукхаймера» не хуже Вербински и Тертлтауба. Этих отрывков также вполне достаточно, чтобы забыть все страхи, связанные с игровым прошлым фильма (а он снят по мотивам одноименной игры, созданной Джорданом Мехнером), - хорошими экранизациями игр нас, в конце концов, не балуют. Если, конечно, не считать удачной «Лару Крофт».
Ньюэлла, который при знакомстве со сценарием даже и не знал, что берется за адаптацию видеоигры, все это не волнует. «У нас были предпоказы, мы определили целевую аудиторию, и это не те люди, о которых вы подумали; это вовсе не обязательно поколение геймеров. Фильм, конечно, их интересует, и им он должен понравиться, но вообще мы рассчитываем на более широкий спектр зрителей». За счет чего? «Джейк. Джейка любят все девочки. А для пап, то есть мужчин за тридцать, у нас есть Джемма, Утверждая их на роли, мы брали на себя серьезные риски. Они тащат на свои к плечах огромный бюджет. Но зрители их любят, и это просто замечательно. Это значит, что я все делал правильно».
Отрывки, которые нам показывает Ньюэлл, призваны не только подтвердить его слова, но и ошеломить нас боевыми и акробатическими сценами, а также головокружительными спецэффектами перемещения во времени. Персонажи Джилленхола и Артертон, по воле судьбы оказавшиеся соучастниками преступления, бегут от подданых принца Дастана, по пути постоянно препираясь и борясь за лидерство, ради которого готовы, кажется, убить или продать партнера в рабство. Всем понятно, что впереди этих двоих ждет романтический финал, но актеры умело передают химию отношений между своими персонажами. Причем с юмором. Последнее особенно важно для Джилленхола; даже больше, чем продемонстрировать себя в амплуа накачанного экшн-героя.
«Именно комедийная часть доставляет мне больше всего удовольствия. - признается он, - И она же мне кажется самой тяжелой. Быть серьезным - это как нечего делать. А вот найти в ситуации что-то забавное - куда сложнее. А мне кажется, актеру надо всегда стремиться к более сложным вещами. Джемме Артертон, судя по всему, комедия дается легче. «Мы и так постоянно подшучиваем друг над другом, просто как Джейк и Джемма. Так что это, в каком-то смысле, передается персонажам, все наши подколки и издевки»...
Какие, например? «О. Боже! Если я вам проболтаюсь, Джейк мне выскажет потом! Но это правда замечательно. Кроме того, нам же нужно играть романтику»... Она делает паузу и говорит уже серьезнее: «Это ведь не просто экшн, не просто приключенческий фильм. В нем много серьезного подтекста, который не ограничивается романтической линией. Так что когда нужно играть что-то подобное, мье отлично справляемся. Многие аспекты наших отношений нам в этом помогают».
Вполне ожидаемо, что «серьезные подтексты» не затрагивают тему современного Ближнего Востока, хотя сюжет фильма и крутится вокруг поиска оружия массового уничтожения. («Да, можно и так на это посмотреть», - улыбается Брукхаймер.) Мы ходим по различным павильонам студии Pinewood - тут и огромные городские ворота, и крепость, и оазис с настоящими пальмами, и всякие устрашающие ловушки из подземного мира, - а пиарщик фильма все повторяет слово «доисламский», часто и с чувством, почти как мантру. Он усиленно пытается донести до нас эту мысль. В общем, спорных интерпретаций тут не будет.
Зато, весьма вероятно, будет сиквел. В конце концов, в названии ведь есть двоеточие. В Голливуде частям фильмов больше не дают номеров; подзаголовок после двоеточия - это практически то же самое, что приписать к названию «Часть 1». Как за «Проклятием Черной Жемчужииы» - последовал «Сундук Мертвеца» так и за «Песками Времени» последует... ну, например, «Верблюд Судьбы». Верно?
«Я не в курсе, - пожимает плечами Ньюэлл. - Насколько я знаю... Точнее, как мне кажется, сценарий сиквела они сейчас не пишут. Все сейчас заняты четвертой частью "Пиратов..." и еще парой крупных проектов; вроде бы ведутся работы - уже целую вечность - над "Одиноким рейнджером", в общем, все это потихоньку продвигается. Я уверен, что у ребят, которые написали финальную версию сценария (Даг Миро и Карло Бернар - EMPIRE), есть какие-то идеи, и что Джорди - мой любимый Джордан Мехнер, создатель игры и автор чернового варианта сценария, - тоже над чем-то размышляет. Но я не думаю, что дело зашло дальше этого. Так что наверняка утверждать ничего не могу. Я и в этом-то могу ошибаться».
И он действительно ошибается, как мы выясняем из разговора с Брукхаймером несколько недель спустя, во время перерыва между съемками «Ученика чародея» - его нового большого проекта, назначенного на лето 2010 года. «Мы подождем, пока выйдет фильм, посмотрим, как его примет аудитория и будут ли у Disney средства на продолжение. Поверьте, никто не думал про вторых "Пиратов...", когда выходили первые!» Но, конечно же, он видит в «Принце Персии...» потенциал для продолжения? «Знаете, тут никогда не угадаешь, - вздыхает он. - До премьеры я всегда беспокоюсь о своих фильмах. Заранее ведь не поймешь, станут ли они хитами. Я всегда надеюсь на лучшее и готовлюсь к худшему, такая уж у меня натура».
Нельзя сказать, чтобы Ньюэлл затаил дыхание в ожидании решении продюсера. В то время, как происходит наш разговор, он «присматривается» к сценарию об отравлении Александра Литвиненко («Он был маленьким винтиком в огромном и малопонятном механизме») и обдумывает экранизацию детского фэнтези Джона Мэйсфилда «Ящик наслаждений». Кроме того, говорит он, всегда могут внезапно предложить что-нибудь еще. Он не кажется человеком, завязанным на съемку целой трилогии. Однако Ньюэлл признается, что «пожалуй, огорчится», если его не позовут обратно в (доисламскую!) Персию. В конце концов, несмотря на тяжелые съемки, он там здорово повеселился. И хочет, чтобы повеселились мы. «А что это тогда, если не развлечение? - размышляет он над своим первым опытом в "жанре Брукхаймера". - Но чтобы сделать развлекательный фильм, нужно придать ему многогранности: в нем должны быть опасность, безрассудство, романтика, комедия, - это широкий и бурный поток. Который в то же время не должен быть механистичным. Я думаю, мы справились с этой задачей». Его лицо сияет: «Тут вам и хлеб и зрелища!»